Падающие звезды (старая орфография)
Глава LI

LI.

Шипидинъ прiехалъ въ Петербургъ ненадолго, недели на две. У него были хлопоты по устройству какой-то рабочей артели. Но время шло быстро, какъ оно идетъ только за работой, и онъ убедился, что всякiе сроки слишкомъ условная вещь. Его безпокоилъ главнымъ образомъ Бургардтъ, въ поведенiи котораго проявлялись некоторыя странности самаго непрiятнаго свойства. Одна исторiя съ Васяткинымъ чего стоила... Положимъ, Бургардтъ всегда отличался неровностью характера, но раньше это объяснялось неосторожнымъ обращенiемъ съ напитками, а сейчасъ и этого не было. Смерть любимой девушки тоже отразилась въ жизни Бургардта какъ-то странно. Не было даже того бурнаго горя, которое отвечало бы его характеру. Онъ ничего не говорилъ о покойной, а тосковалъ какъ то молча. Шипидинъ чувствовалъ, что и по отношенiю къ нему Бургардтъ тоже держится какъ-то равнодушно и даже больше - точно ждетъ, когда онъ, наконецъ, уедетъ домой. Но, въ то же время, Шипидинъ чувствовалъ, что онъ не долженъ уезжать именно теперь и что видимое равнодушiе Бургардта опаснее случавшихся раньше вспышекъ.

- Следовательно, я еще останусь на недельку, - говорилъ Шипидинъ, откладывая отъездъ день за днемъ.

- Что-же, поживи, - соглашался Бургардъ. - Въ деревне сейчасъ тебе нечего делать, все равно...

- Дело-то всегда есть, а только, следовательно, такъ... Да, нужно еще недельку пожить.

Одна неделя шла за другой, и Шипидинъ даже не сталъ откладывать, а такъ, жилъ, пока живется. Бургардтъ усиленно работалъ, какъ не работалъ, кажется, никогда. Шипидинъ следилъ за его работой издали, стараясь не вмешиваться. Онъ чувствовалъ себя профаномъ и не решался делать никакихъ замечанiй, даже когда Бургардтъ его спрашивалъ о чемъ-нибудь. Въ техъ случаяхъ, когда Шипидину хотелось получить объясненiе чего-нибудь, чего онъ не понималъ въ работе Бургардта, онъ обращался къ Гаврюше. Молодой человекъ съ величайшей готовностью давалъ такiя объясненiя, причемъ главнымъ образомъ останавливался на недостаткахъ работы учителя.

- Вотъ это совершенно мертвая линiя, - объяснялъ онъ, разбирая лицо Ольги Спиридоновны. - И подбородокъ тоже весь мертвый... Лобъ живой, а нижняя часть лица, какъ у трупа. У Марины Мнишекъ совершенно деревянная нога... да. Пересветъ и Ослябя точно вросли въ землю... планы не выдержаны... движенiе массъ совершенно условно... Вотъ эти казаки, которые бросаются къ Марине - разве это живые люди?

Шипидину не нравился тонъ, который являлся у Гаврюши при такихъ объясненiяхъ, точно онъ радовался находимымъ недостаткамъ. А между темъ этотъ начинающiй неудачникъ въ большинстве случаевъ былъ правъ, и Шипидинъ начиналъ видеть деревянную ногу у Марины Мнишекъ и мертвый подбородокъ у Ольги Спиридоновны.

Разъ, когда Шипидинъ съ Гаврюшей занимались критикой работъ Бургардта, въ мастерскую неожиданно вошелъ Сахановъ. Онъ въ последнее время являлся довольно часто, но не засиживался по прежнему. У него былъ какой-то таинственный видъ, точно онъ что-то желалъ сказать и не договаривалъ. Присутствiе Саханова всегда было непрiятно Шипидину, а нынче въ особенности, точно онъ что-то высматривалъ. Затемъ, Шипидину не нравилось то преувеличенное вниманiе, съ какимъ Сахановъ относился къ Гаврюше.

- Ну, какъ дела, маэстро?-- спрашивалъ Сахановъ, разсматривая бюстъ человека Андрея. - Ничего, начинаетъ вытанцовываться...

Въ присутствiи Саханова Гаврюша какъ-то совсемъ терялся и краснелъ, какъ девушка, отъ каждаго его замечанiя. Шипидина Сахановъ игнорировалъ съ самой обидной вежливостью и смотрелъ на него такими глазами, какъ смотрятъ на манекенъ. Въ этотъ разъ было все такъ же, какъ всегда, и Шипидину сделалось обидно за Бургардта, когда Сахановъ полусловами делалъ характеристики его работъ. Собственно, обиденъ былъ самый тонъ, которымъ высказывались самыя простыя вещи.

- Следовательно, вы глумитесь!-- вспылилъ Шипидинъ совершенно неожиданно.

- Нетъ, гораздо проще: я пользуюсь правомъ высказывать свое мненiе, - ответилъ Сахановъ.

- Я, ведь, понимаю, что вы говорите, хотя и не художникъ, - продолжалъ Шипидинъ, краснея отъ волненiя. - Следовательно, понимаю... и... и удивляюсь некоторой безцеремонности съ вашей стороны, чтобы не сказать больше.

- Ну, последнее - дело личнаго вкуса, а o вкусахъ не спорятъ.

- Нетъ, тутъ дело не во вкусе!.. Да... Следовательно, вы просто развращаете молодого человека... да!..

Сахановъ оказался невозмутимымъ и ответилъ совершенно спокойно:

- Вотъ это ужъ вы совершенно напрасно изволите говорить. Гаврюша не маленькiй, и самъ кое-что понимаетъ въ искусстве и даже понимаетъ гораздо больше, чемъ вы думаете. А затемъ, я, вообще, на охотникъ кому нибудь навязывать свои мненiя...

Выдержка Саханова произвела то, что Шипидинъ смутился и неловко замолчалъ. Давно ли онъ обличалъ Бургардта за его вспыльчивость и несдержанность, а самъ делаетъ то же самое.

свое действiе. Даже самъ Бургардтъ, не смотря на свое неуваженiе къ Саханову, какъ-то поддавался его влiянiю и оживлялся въ его присутствiи. Когда Шипидинъ начиналъ бранить Саханова, Бургардтъ отвечалъ:

- Я его тоже не люблю, а поэтому считаю долгомъ относиться къ нему съ особенной осторожностью, т. е. чтобы не быть несправедливымъ. Конфуцiй сказалъ такъ: "да не ослепляетъ ни дружба насчетъ недостатковъ твоего друга, ни ненависть насчетъ хорошихъ качествъ твоего врага". Видишь, какъ опытъ жизни делаетъ человека осторожнымъ...

- Следовательно, можно оправдать этимъ путемъ всякаго негодяя... У каждаго мерзавца найдется свое китайское оправданiе. Ты даже и цитаты начинаешь приводить à la Caxaновъ...

- Ахъ, милый другъ, я боюсь, что ты въ одно прекрасное утро будешь правъ... Есть словесная зараза, какъ существуютъ заразы физическiя.

У Бургардта въ последнее время явилось какое-то пристрастiе къ отдельнымъ выраженiямъ, не смотря даже на ихъ полную внутреннюю пустоту. Сахановскiя остроты оставались въ его мозгу, какъ заноза остается въ пальце. Онъ целыхъ три дня повторялъ характеристику артистокъ, сделанную миссъ Гудъ:

себе, я ни разу не видалъ ее на сцене... Все собирался, летъ десять, а скоро она оставляетъ сцену, съ пенсiей, конечно, за выслугу летъ и предельный возрастъ.

- Да, спецiальность не дурная, - ядовито соглашался Шипидинъ.

Ольга Спиридоновна прiезжала раза два на сеансы и каждый разъ сталкивалась съ Шипидинымъ, который не уходилъ изъ дому только изъ вежливости. А между темъ она чувствовала какое-то тяготенiе именно къ нему и старалась проявить самую изысканную любезность. Бургардтъ задыхался отъ смеха, глядя на это ухаживанье старой балерины, принимавшей въ присутствiи Шипидина какой-то виноватый видъ. Разъ, когда Шипидинъ не выдержалъ и ушелъ, Ольга Спиридоновна проводила его глазами до дверей и со вздохомъ проговорила:

- Не любитъ меня угодничекъ божiй...