Падающие звезды (старая орфография)
Глава XLII

XLII.

Разговоръ съ Бачульской произвелъ въ душе Бургардта настоящiй переворотъ. Ему сделалось все такъ ясно, просто и хорошо. Ведь самъ Шипидинъ говорилъ въ сущности тоже самое, что и Бачульская, но не умелъ придумать соответствующей комбинацiи, чтобы все устроилось "само собой". Въ воображенiи Бургардта уже рисовались картины тихой семейной жизни въ настоящей русской глуши, где должно произойти великое чудо, именно, превращенiе миссъ Мортонъ въ настоящаго русскаго человека, какимъ былъ и самъ Бургардтъ. Боже мой, какое это счастье... Какъ онъ будетъ работать въ своемъ уголке, осененный близостью любимой женщины. Ведь любовь - все, она творитъ чудеса.

Бургардтъ едва дождался утра, когда проснется Шипидинъ, который по деревенски вставалъ рано. Шипидинъ былъ крайне изумленъ, когда утромъ въ мастерскую пришелъ Бургардтъ такъ рано, молча обнялъ и расцеловалъ его.

- Что съ тобой?-- спрашивалъ Шипидинъ, не привыкшiй къ нежностямъ.

Опять крепкiя объятiя, поцелуи и "стыдливая слеза на глазу".

- Гриша, милый, я счастливъ... - шепталъ Бургардтъ. - Понимаешь: счастливъ.

- Следовательно, ты виделъ ее?

- Вотъ въ томъ-то и дело, что не виделъ! И все-таки счастливъ, счастливъ, счастливъ. Между прочимъ, и ты входишь въ кругъ этого счастья! Гриша, милый, если бы ты зналъ, какъ я люблю тебя, всехъ, весь мiръ...

- Следовательно, нужно выпить холодной воды.

Шипидинъ еще разъ очутился въ объятiяхъ друга.

- Следовательно, это лишнее... - началъ сердиться онъ, освобождаясь отъ объятiй. - Что случилось? Вероятно, встретилъ новую женщину и снова полюбилъ въ первый разъ?

- Ахъ, не то.. Все такъ просто, ясно, такъ хорошо... Вотъ что, когда ты думаешь уезжать домой?

- На дняхъ уеду.

- И я съ тобой. Да... Ведь где нибудь въ соседяхъ продается какое нибудь маленькое именьице? Совсемъ маленькое, но чтобы былъ непременно садъ... понимаешь? И если возможно - рощица...

- Даже сколько угодно продается. Всю губернiю можно купить.

- Мне всю губернiю не нужно, а чтобы въ соседстве съ тобой.

- Такъ это ты хочешь покупать?

- Я, я, я!.. Брошу Петербургъ и переселюсь въ деревню. Да, въ настоящую русскую деревню. Ведь я мужикъ, и это глубокая ошибка, что я живу неизвестно для чего въ городе. По зимамъ я могу прiезжать сюда. А работать въ деревне будетъ еще лучше. Понимаешь? Выстрою себе небольшую мастерскую и буду работать... У меня есть много готовыхъ темъ. Къ чорту Петербургъ!.. Разведу такой же огородъ, какъ, помнишь, былъ у моего отца... Парники, тепличку, ягодникъ... Да, нетъ, ты только подумай, какъ это все будетъ хорошо?!.. О, безчувственный человекъ, вообрази, представь себе, возьми въ башку...

Шипидинъ решительно ничего не понималъ.

деревенская изба... И чтобы русская печь была... на дворе цепная собака, курицы, своя коровка - тоже самая простая, деревенская, какая-нибудь пестрянка... Ночью будетъ петухъ петь... Ахъ, какъ хорошо!.. Да, ведь, я буду совершенно другимъ человекомъ, ты меня не узнаешь... Ну, къ чему мне весь этотъ хламъ, которымъ загромождена вся квартира, точно лавка старьевщика? Все вонъ, все къ чорту... Все это глупо до последней степени. У другихъ художниковъ обстановка, ну, значитъ, и давай и мне обстановки... Ха-ха!.. Единственный разумный человекъ въ доме - это мой Андрей, который давно решилъ, что все это пустяки и только разводитъ пыль... Совершенно верно!.. Могу даже устроить аукцiонъ и продамъ все редкости съ молотка... Охотниковъ найдется достаточно. А, ведь, по вашей деревенской арифметике получается целое состоянiе... Да?.. Крахмальныя рубашки къ чорту, буду ходитъ вотъ въ такой-же поддевке, какъ ты. Нетъ, ты только подумай, идолище милейшее...

- Следовательно, постой...

- Нетъ, дай вылить душу... Ведь это обновленiе, я рожусь во второй разъ, а все старое останется навсегда здесь. Ведь лично мне всегда нужно было такъ немного... А такъ, тянулся за другими, потому что какъ же иначе - другiе делаютъ глупости, и я делаю глупости. Ведь вся жизнь на этомъ выстроена, и не можетъ быть иначе. Я понимаю, какими глазами ты смотрелъ на меня, и какъ тебе было противно и гадко. Довольно! Будетъ... Начнемъ совершенно новую жизнь. Если-бы ты зналъ, какъ мне сейчасъ легко и хорошо... Просто, хочется плакать отъ радости.

- Однако, откуда это все пришло?

- Разскажу потомъ, да это и не важно. Ведь важна идея, а остальное вздоръ... Одобряешь меня?

- Дай сообразить... Очень ужъ какъ-то быстро. Надо подумать...

- Голубчикъ, ради Бога, не думай и не разстраивай меня! Удивительные люди: имъ говорятъ настоящее, хорошее, честное, а они: "надо подумать". И думать нечего, и чемъ меньше думать - темъ лучше. Когда ты едешь?

- Надо еще, следовательно, сходитъ къ одному человеку. А тамъ увидимъ. Торопиться некуда.

- Гриша, хочешь, на колени стану: брось твоего одного человека и поедемъ... Завтра-же поедемъ!..

Лицо у Бургардта горело, глаза блестели, онъ точно помолоделъ на десять летъ. А Шипидинъ старался не смотреть на него и даже несколько разъ подавлялъ невольный вздохъ. Онъ все еще не могъ понять этого потока словъ и точно боялся ихъ понять. А если это только слова? Было-бы и больно, и обидно поверить въ пустое место... Боже мой, сколько на Руси говорится хорошихъ словъ, мертвыхъ и пустыхъ, какъ палый осеннiй листъ...

- Следовательно, ты разскажи все по порядку, - говорилъ Шипидинъ своимъ спокойнымъ тономъ. - А то, ей Богу, ничего не пойму.

- Отъ сотворенiя мiра?

- Следовательно, отъ сотворенiя мiра...

Бургардту было не легко справиться съ этой задачей, и онъ, разсказывая про свой ужинъ съ Бачульской въ "Малоярославце", делалъ постоянныя уклоненiя въ сторону. Шипидинъ только поморщился, когда узналъ, откуда сыръ-боръ загорелся. Да, следовательно, нужно отдельный кабинетъ въ кабаке, даму, которая пьетъ водку, любовный разговоръ - и въ результате получится совершенно новая жизнь... Шипидину еще никогда не было такъ грустно, какъ сейчасъ, когда онъ слушалъ бредъ друга. Ему невольно припомнились библейскiя слова о реке, которая беретъ начало изъ мутнаго источника. И везде женщина, т. е. даже не женщина въ собственномъ смысле слова, а только одушевленное орудiе желанiй другого.

- Ну, что-же ты молчишь?-- съ огорченiемъ спрашивалъ Бургардтъ, закончивъ свой разсказъ. - Кажется, все ясно...

- Очень ясно... согласился Шипидинъ, не желая возражать.

Эта тяжелая для Шипидина сцена была прервана Анитой, которая пришла приглашать завтракать. Бургардтъ обнялъ дочь и крепко поцеловалъ ее въ лобъ. Анита густо покраснела отъ неожиданной ласки и растерянно посмотрела на Шипидина. Ей показалось, что отецъ на веселе, и она даже оглядела мастерскую, отыскивая причину.

Возбужденное настроенiе Бургардтъ сохранялъ и все время завтрака, такъ что миссъ Гудъ несколько разъ вопросительно посмотрела на Аниту.

- Да, да, мы еще поживемъ, - повторялъ Бургардтъ, хлопая Шипидина по плечу.

- Следовательно, поживемъ...

раки, и караси, и налимы...

- Речонка есть, а въ ней ребята деревенскiе удятъ пискарей...

- Ну, это все равно: если есть пискари, значитъ, можетъ быть и другая рыба. Мы ее разведемъ...

Сделавъ соусъ изъ горчицы и сои, Бургардтъ нарисовалъ имъ на своей тарелке будущее жилище, т. е. простую деревенскую избу въ три окна, съ шатровыми воротами и резнымъ конькомъ.

- Ничего лишняго, понимаешь? - объяснялъ онъ, показывая свой рисунокъ. - Чтобы ничто не напоминало нашъ дачный стиль... Ахъ, какъ я его ненавижу!.. Самая простецкая деревенская изба, и такой-же дворъ, и огородъ...

- Следовательно, нужно нарисовать и нашу русскую, деревенскую непролазную грязь, - заметилъ Шипидинъ, любуясь рисункомъ, который начиналъ уже сливаться и пропадать, какъ, вероятно, будетъ и съ радужными планами самого художника.

Анита прислушивалась къ этому разговору и не могла понять, о чемъ идетъ речь, пока отецъ не спросилъ ее:

- Анита, хочешь въ деревню?

- Въ какую деревню?

- Ну, въ русскую деревню, а все русскiя деревни одинаковы...

Девушка посмотрела на отца, потомъ на Шипидина и отрицательно покачала головой. Бургардтъ засмеялся и проговорилъ, придавая голосу тонъ, какимъ говорятъ съ маленькими детьми:

- Ахъ, ты, глупенькая дочь петербургскаго художника... Погоди, мы изъ тебя сделаемъ совсемъ другого человека. Не такъ-ли, Григорiй Максимычъ?

- Да, конечно... отчего-же, - бормоталъ Шипидинъ, наблюдая исчезавшiй на тарелке рисунокъ.

Изъ этихъ словъ отца Анита поняла одно, именно, что онъ хочетъ купить где-то именье. и это ей впередъ не понравилось. Для нея мiръ заключался въ одномъ Петербурге, и ничего лучшаго она не желала. Остальная Россiя была только придаткомъ къ этому ея Петербургу, какъ дачныя петербургскiя места, безъ которыхъ можно и совсемъ обойтись.

После завтрака Бургардтъ потащилъ Шипидина къ себе въ кабинетъ и принялся набрасывать на листе ватмановской бумаги планъ будущаго именья, причемъ сделалъ акварелью очень красивый эскизъ старинной русской избы въ новогородскомъ стиле, - съ сенями на улицу, съ подклетью, съ светелкой наверху, съ повалушами и переходами.

на эти сени, которыя прилеплены къ избе снаружи, а не выходятъ во дворъ, какъ у московской избы. Отсюда и песня "Ахъ, вы, сени мои, сени"... Да. Потому что "выходила молода" именно на такiя наружныя сени, съ которыхъ видъ на всю улицу.

Шипидинъ внимательно разсмотрелъ рисунокъ и сделалъ только одно замечанiе:

- Следовательно, очень красиво... да... Только беда въ томъ, что у насъ совсемъ нетъ леса.

- Какъ нетъ леса?

- Очень просто: давно сведенъ... Если хочешь, строй изъ березы, осины, липы, а сосны не найдешь. Хоть выписывай ее изъ за границы...