Падающие звезды (старая орфография)
Глава XLIII

XLIII.

Бургардту было очень тяжело встретить въ лучшемъ друге молчаливое недоверiе. Что-то было не досказано, что-то не выяснилось, что-то осталось неизвесгнымъ. Шипидинъ держалъ себя крайне странно, точно былъ чемъ-то обиженъ. Онъ уехалъ, не простившись съ Бургардтомъ и оставивъ лаконическую записку:

"Верую, Господи... Помоги моему неверiю"!

Это было почти бегство, и Бургардтъ испытывалъ то горькое и тяжелое чувство, какое оставляютъ после себя только обманувшiе старые друзья.

- Что съ нимъ сделалось? удивлялся Бургардтъ. - Что такое я ему сделалъ?

Ответа не было.

Анита тоже какъ-то держалась съ отцомъ неестественно. Не было прежней детской откровенности, того доверiя, которое согреваетъ душу. Она точно береглась отца и оставалась посторонней наблюдательницей. Бургардтъ чувствовалъ, что и самъ онъ делается какимъ-то фальшивымъ въ ея присутствiи и говоритъ съ ней совсемъ не теми словами, какими следовало бы говорить. Да, жизнь состоитъ изъ мелочей, какъ всякая ткань, съ той разницей, что у каждой ткани свой рисунокъ. Приходилось играть маленькую домашнюю комедiю, и Бургардтъ делалъ видъ, что онъ ничего не замечаетъ. Сейчасъ ему приходилось раскаиваться въ своей исключительной любви къ детямъ - девочкамъ, которыя слишкомъ рано начинаютъ понимать именно мелочи жизни.

Несмотря на свою твердую решимость разомъ переменить весь образъ свовй жизни, Бургардту было очень трудно решиться ехать въ первый разъ въ Озерки. Его точно удерживала какая-то невидимая рука. Ему и хотелось видеть миссъ Мортонъ, и онъ чего-то боялся, вернее сказать - больше всего боялся самого себя, боялся за свое чувство, за все будущее. Онъ сознавалъ, что сейчасъ она не пойметъ и сотой доли того, что онъ переживаетъ и за что готовъ отдать всю жизнь, и все таки требовалось молчаливое одобренiе этихъ чудныхъ глазъ, пожатiе руки, близость любимаго человека.

Свиданiе произошло гораздо проще и прозаичнее, чемъ можно было предполагать. Еще подъезжая къ Озеркамъ, Бургардтъ чувствовалъ какую-то усталость, точно онъ израсходовалъ весь запасъ энергiи. Бачульская, какъ всегда, была дома и нисколько не удивилась, когда вошелъ Бургардть.

- Я васъ ждала, - коротко объяснила она, не поднимая глазъ.

- Да, я прiехалъ... въ томъ же безучастномъ тоне ответалъ Бургардтъ.

Ждали его или не ждали - трудно было определить. Миссъ Мортонъ вышла, кутаясь въ оренбургскiй платокъ, Она закрывала даже нижнюю часть лица, - оставались одни глаза, чудные, детскiе, испытующiе глаза. Бачульская хотела выйти, чтобы оставить ихъ однихъ, но Бургардтъ разсчитанно серьезнымъ тономъ проговорилъ:

- Марина Игнатьевна, прошу васъ: останьтесь... Между нами не должно быть тайнъ.

Бургардтъ засмеялся первый нелепости последней фращы, потому что ихъ разговоръ по записной книжке никто не могъ подслушать. Вместе съ темъ, у него явилось какое-то жуткое ощущенiе, какъ у человека, который начинаетъ замерзать. Онъ чувствовалъ на себе наблюдающiй взглядъ детскихъ серыхъ глазъ, а самъ не смелъ взглянуть на нее, какъ виноватый. Въ книжке быстро появился следующiй дiалогъ:

- Милая, дорогая, я прiехалъ спросить въ последнiй разъ, любите-ли вы меня? Знаю, что делаю глупый вопросъ, но я чего-то боюсь...

- Милый, да, люблю...

- Навсегда?

- О, навсегда. Я слишкомъ счастлива и слишкомъ несчастна... Я все время думаю о смерти...

- Нетъ, мы будемъ жить!.. Будемъ жить, милая...

Ихъ глаза встретились. Она печально улыбалась. Боже мой, сколько хорошихъ, ласковыхъ, любящихъ словъ онъ хотелъ ей сказать и какъ ненавиделъ сейчасъ лежавшую между ними на столе записную книжку, которая не могла передать тона его голоса. Ему казалось, что онъ разговариваетъ только съ тенью любимой женщины, какъ на спиритическомъ сеансе.

- Вамъ разсказывала Марина Игнатьевна что нибудь? спрашивалъ Бургардтъ.

- О, все...

пришла въ детскiй восторгъ и подписала подъ избой: "Коттэджъ".

- Мы будемъ въ немъ жить, милая, - объяснялъ Бургардтъ, счастливый ея радостью. - Уедемъ далеко - далеко отъ Петербурга... Тамъ люди лучше и дсбрее, и мы сами тоже будемъ лучше и добрее. Да?

- О, да, да...

- Мы сделаемся фермераии, - старался объяснить понятнее Бургардтъ. - Т. е. не собственно фермерами, а сельскими джентльмэнами...

Лицо миссъ Мортонъ вдругъ нахмурилось, и она посмотрела вопросительно на Бачульскую. Бургардтъ понялъ этотъ взглядъ и написалъ:

Бачульская поняла, о чемъ идетъ разговоръ, и вышла изъ комнаты. Ее душили слезы. Ведь она своими руками устраивала ихъ счастье...