Падающие звезды (старая орфография)
Глава XXXIX

XXXIX.

Шипидинъ хотелъ уезжать домой, потому что при настоящихъ условiяхъ съ Красавинымъ не могло быть никакихъ делъ. Но онъ остался ради Бургардта, потерявшаго окончательно голову. Приглядываясь со стороны, Шипидинъ все таки не могъ понять истиннаго настроенiя своего друга. Да, конечно, непрiятно, но есть вещи, о которыхъ просто не говорятъ. Чистота человека, конечно, вещь громадная, но требовать ее можетъ тоже только совершенно чистый человекъ. Почему мужчина, глубоко испорченный въ большинстве случаевъ, требуетъ въ девушке прежде всего ея чистоты, и чемъ испорченнее этотъ мужчина, темъ строже это требованiе?

- Представимъ себе такой случай, следовательно... резонировалъ Шипидинъ. - Да, случай, и самый простой притомъ, и такихъ случаевъ ты и я знаемъ сотни. Следовательно, женятся на вдовахъ, у которыхъ есть свое прошлое и результаты этого прошлаго въ виде детей. Отчего же девушки съ прошлымъ ставятся точно вне закона?.. Я не желаю сказать, что всякая девушка должна иметь прошлое - храни, Богъ! нетъ, я останавливаюсь на исключительныхъ случаяхъ, какъ данный.

- А разве я этого не понимаю? - отозвался Бургардтъ, въ отчаянiи ломая руки. - Разве я не передумалъ этого тысячи разъ?! Но то, что выходитъ такъ просто и ясно въ теорiи, на практике заставляетъ мучиться и страдать... Меня будетъ вечно преследовать эта мысль о прошломъ! Это отравитъ всю жизнь и сделаетъ обоихъ несчастными...

- Следовательно, это уже зверство... да!.. Темъ более, что, насколько я понимаю, эта девушка является въ данномъ случае только жертвой. Самое большое, въ чемъ ее можно обвинить, это - непониманiе того, что она делала. Какъ она росла? Какое воспитанiе получила? Что видела кругомъ себя? Ты виделъ только одну ея молодую красоту, а не человека, не душу, не равнаго съ собой. Мы здесь дело имеемъ съ простой физической ошибкой съ одной стороны, а съ другой - съ карающимъ формализмомъ... Да, мы беремъ на себя смелость осудить ее, а, ведь, это тоже самое, какъ въ библейскiя времена такихъ девушекъ забрасывали камнями. Неужели въ одной, и то полусознательной ошибке весь человекъ?

Бургардтъ ничего не понималъ, а только слышалъ отдельныя слова и удивлялся, что Шипидинъ продолжаетъ доказывать ему то самое, что онъ не передумалъ, а переболелъ. Боже мой, какихъ простыхъ вещей вотъ такiе безусловно добрые и глубоко честные люди не понимаютъ! Шипидинъ виделъ, что его слова не достигаютъ цели, и тоже началъ волноваться.

- Следовательно, если говорить откровенно... да... - заговорилъ онъ съ непривычной быстротой. - Да, откровенно... Что тебя удерживаетъ отъ решительнаго шага? Я тебе скажу откровенно то, въ чемъ ты боишься признаться самому себе. Тебя не столько убиваетъ самъ по себе фактъ, а то, что о немъ знаютъ или подозреваютъ другiе, какъ какой-нибудь Красавинъ или Ольга Спиридоновна. Да, это такъ. Я убежденъ, что не будь этого страха, ты завтра же женился бы на миссъ Мортонъ...

Голова Бургардта опустилась. Другъ детства попалъ въ самое больное место.

- Скажу больше, - продолжалъ Шипидинъ. - Ты даже въ состоянiи игнорировать самого Красавина, въ скромности котораго можно eo ipso быть увереннымъ...

Бургардтъ какъ-то замычалъ отъ боли и закрылъ лицо руками. О, какъ друзья умеютъ быть жестокими... Ведь это была настоящая пытка. А расходившiйся Шипидинъ все не унимался, развивая свою тему все шире.

- Следовательно, представимъ себе такую картину: родится ребенокъ....

- О, довольно, довольно! взмолился Бургардтъ.

- Да, онъ родится, какъ живой упрекъ физическаго и нравственнаго зверства. Войди въ его положенiе... да... Мы, какъ истинные фарисеи, любуемся детьми, мы ставимъ себе даже въ заслугу любовь къ нимъ, а тутъ-же лишаемъ всякихъ правъ и преимуществъ еще не родившееся существо. Разве это не зверство? Почему ни одно животное не отрекается отъ своихъ детей и единственнымъ исключенiемъ остается венецъ зоологической лестницы, человекъ? Никто не обязанъ нести кару за преступленiя другихъ, а незаконорожденный ребенокъ долженъ искупать всей своей жизнью ошибку своихъ родителей... Мы только притворяемся добрыми и любящими, мой дорогой другъ, а въ сущности хуже всякаго дикаго зверя, который не щадитъ жизни, защищая своего детеныша. Да, я не верю въ вашу злую цивилизацiю, какъ она ни обставляй себя последними словами науки, всеми чудесами техники и гипнотизирующимъ радужнымъ туманомъ искусства. Мы не умеемъ любить, мой дорогой другъ, потому что въ насъ нетъ истинной любви...

Бургардтъ подавленно молчалъ и чувствовалъ себя виноватымъ. Шипидину сделалось его жаль, какъ жалеютъ провинившагося ребенка. Но онъ не могъ удержаться.

- Почему нетъ истиннаго могучаго искусства? Нетъ истинной любви... За любовь принимается простая похоть и наше искусство, за редкими исключенiями, является служенiемъ именно этой похоти, ея разжиганiемъ...

- Ты повторяешь мысли Саханова, - заметилъ Бургардтъ.

- Нетъ, Сахановъ затронулъ только шкурный вопросъ въ искусстве, роль мецената въ немъ, а я беру всего художника, помимо всякаго мецената. Конечно, я профанъ въ технике вашего искусства, но говорю о его духе, о той его подводной части, которая обыкновенно не принимается во вниманiе. Посмотри, какая прелесть даже наивные и глубоко условные образцы средневековыхъ художниковъ. А почему? Они умели верить и умели любить... Тамъ творилъ цельный человекъ, который оставался великимъ даже въ своихъ ошибкахъ. Да, ошибки всегда были, онъ неизбежны, но оне покрываются только однимъ чувствомъ истинной любви. Вотъ чего вамъ всемъ не достаетъ... Истинно любящiй человекъ - это большой человекъ, это та гора, къ которой постепенно подходитъ Магометъ. А мы жалко теряемся, когда намъ нужно действовать, действовать просто и обыкновенно. Представь себе такую простую вещь, что пройдетъ тридцать-сорокъ летъ и отъ Сахановыхъ, Васяткиныхъ и компанiи не останется даже следа, какъ отъ маленькихъ скверныхъ животныхъ, которыхъ изъ приличiя даже не называютъ по имени.

- Но они кусаются?

- Это ихъ право, следовательно...

- Мне не нравится, что ты сердишься, Григорiй Максимычъ. Ведь это тоже проявленiе злой цивилизацiи... Ты мне делаешь больно, потому что живьемъ разнимаешь на части...

- Для твоей-же пользы. Тебе много дано и съ тебя потребуется больше. Обыкновенно вы, гг. художники, ставите себя на особую полочку и руководствуетесь въ жизни своей спецiальной моралью, т. е. никакой моралью, позволяя себе решительно все.

- Теперь наступаетъ день возмездiя?

Бургардтъ поморщился и съ больной улыбкой проговорилъ:

- Ты въ этомъ случае, пожалуй, правъ... Раньше сахановская статья о меценате мне не нравилась, а сейчасъ я могу думать о ней съ одобренiемъ. Дескать, такъ и надо, катай его. Вероятно, это въ природе вещей, что люди обращаютъ охотнее и свое вниманiе и свои симпатiи на выгодныя въ данный моментъ для нихъ вещи.

Между друзьями происходили горячiе споры, чуть не доводившiе до серьезной размолвки и заканчивавшiеся взаимными резкостями. Шипидина возмущала больше всего какая-то роковая раздвоенность Бургардта, который все медлилъ, колебался и переходилъ постоянно отъ одного настроенiя къ другому. Онъ несколько разъ давалъ честное слово, что завтра-же поедетъ къ миссъ Мортонъ и такъ или иначе покончитъ дело. Но наступало это завтра, и Бургардтомъ овладевала нерешительность. Въ одинъ изъ такихъ моментовъ Шипидинъ спокойно заявилъ.

- Давай мне адресъ миссъ Мортонъ, я самъ съезжу и объяснюсь съ ней... Я кое-что еще помню по англiйски.

- Что же ты будешь говоритъ съ ней? продолжалъ удивляться Бургардтъ.

- Следовательно, это мое дело...

После некотораго колебанiя онъ получилъ адресъ, причемъ Бургардтъ заметилъ:

- Я впередъ знаю, что изъ этого ровно ничего не выйдетъ...

отправляется къ ней въ Озерки. Девочка возненавидела стараго друга, который съ такимъ упорствомъ непременно хотелъ погубить папу.