Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "О"

1. Дикое счастье. Глава IV

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: уже шепотом проговорил Гордей Евстратыч, оглядываясь кругом. – Бог его нам послал… видно, за родительские молитвы. – Что-то невдомек мне будет, милушка. Гордей Евстратыч рассказал всю историю лежавшего на столе кварца: как его привез Михалко, как он не давал спать целую ночь Гордею Евстратычу, и Гордей Евстратыч гонял в Полдневскую и что там видел. – Вот поклялся-то напрасно, милушка… – строго проговорила старуха, подбирая губы. – Этакое дело начинать бы да не с клятья, а с молитвы. – Ах, мамычка, мамычка! Ну, ежели бы я не поклялся Маркушке, – тогда что бы вышло? Умер бы он с своей жилкой или рассказал о ней кому-нибудь другому… Вон Вукол-то Логиныч уже прослышал о ней и подсылал к Маркушке, да только Маркушка не захотел ему продавать. – Ишь ведь какой дошлый, этот Вуколко! – со злостью заговорила Татьяна Власьевна, припоминая семидесятирублевый зонтик Шабалина. – Уж успел пронюхать… Да ты верно знаешь, милушка, что Маркушка ничего не говорил Вуколу? – Вернее смерти, потому – Маркушка сам мне говорил… – А вот ты сам-то небось не догадался заставить Маркушку тоже клятву на себя наложить? Как он вдруг да кому-нибудь другому перепродаст жилку… тому же Вуколу. – Нет, мамынька… Маркушка-то в лежку лежит, того гляди, Богу душу отдаст. Надо только скорее заявку сделать на эту самую жилку, и кончено… – Как же это так вдруг, милушка… – опять нерешительно заговорила Татьяна Власьевна. – Как будто даже страшно: всё торговали, как другие, а тут золото искать… Сколько на этом золоте народишку разорилось, хоть тех же Кутневых взять. – А у Вукола вон какой домина схлопан – небось, не от бедности! Я ехал мимо-то, так загляденье, а не дом. Чем мы хуже других, мамынька, ежели нам Господь за родительские молитвы счастье...

2. Маленькая правда

Входимость: 1. Размер: 34кб.

Часть текста: Евгения Павловна - ее подруга, молодая девушка. Прасковья Семеновна - мать Евгении, вдова, чиновница, под 60 лет; одевается в темное, держит себя скромно. Андрей Павлович - ее сын, молодой военный врач. Людмила Григорьевна - его жена, молодая женщина; из петербургских белошвеек Шаров Владимир Иванович - товарищ Алексея Васильевича, Аметистов Аполлон Егорович - чиновник, приятель старика Чумакова. Веленьев Николай Петрович - молодой человек. Агнесса Александровна - его мать. Вавочка - его сестра, провинциальная девушка. Лакей.  Действие происходит в губернском городе. Действие 1. Сцена первого действия представляет небольшую комнату в доме Чумакова. Прямо входная дверь, налево дверь в комнату Татьяны Васильевны, направо третья дверь в комнату Алексея Васильевича. У стены деревянный диван, обитый дешевеньким ситцем и такие же стулья; шкаф с чайной посудой в одном углу, в другом этажерка с книгами. Над диваном приколочены прямо на гвозди две премии "Нивы". Явление 1. Таня у стола рассматривает...

3. Пан Копачинский

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: мог проникать в них только через шелковые синие ширмочки. Темные обои, темная мебель, несколько фотографий на стене, два шкапа с книгами, широкий диван, обитый тисненой кожей, — все было просто, солидно и очень дорого, как в кабинетах у настоящих дорогих дельцов. Когда пан Копачинский вошел сюда, он сразу оценил опытным глазом мельчайшую подробность. О, уж если кто знал толк в обстановке, то, конечно, он, пан Йозеф, и никто больше! Копачинский даже прищурился и понюхал подкуренный послеобеденной дорогой сигарой воздух. Да, отлично, как и следует быть у порядочного человека, который имеет два кабинета: один для обыкновенных посетителей, а другой для интимных бесед и дорогих клиентов. Копачинский сразу попал именно в этот второй кабинет, хотя и почувствовал с первого раза на себе пытливо-недоверчивый, с легким оттенком брезгливости взгляд хозяина. Э, пусть его морщится: пан Йозеф видал и не такие приемы. — Игнатий Савельич поручил мне вести с вами переговоры относительно городского выгона, который необходим для нашего вокзала, — начал деловым тоном Копачинский, ловко бросая в правый глаз монокль. — Да, это дело необходимо наконец вырешить в ту или другую сторону… Вообще мы должны объясниться, Илья Васильич. — Что касается лично меня, то я не избегаю объяснений, сухо ответил Суходоев, вопросительно глядя из-под золотых очков на своего гостя. — Если вы… — Не я, ах, совсем не я, а Игнатий Савельич… — быстро поправил Копачинский и даже отмахнулся рукой, точно одно сопоставление его имени с именем Игнатия Савельича являлось по меньшей мере святотатством. — Моя роль...

4. В горах. Очерк из уральской жизни. Глава XIII

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: юга и еще какой-то чепухи, вроде итальянок у источников с открытыми руками и аппетитными икрами, испанок с подобранными до «невозможной невозможности» юбками, католических монахов, заглядывающих за корсажи хорошеньких поселянок, и т. д. Я уже пошел было от магазина, как что-то точно кольнуло меня в сердце: в углу окна, в скромной раме, прятались маленькие картинки неизвестного художника. На первом плане картины стояла высокая, густая ель, а под ней прилепилась крохотная, полуразвалившаяся избушка, на самом краю крутого обрыва. За елью и избушкой виднелся далекий еловый лес, еще дальше — невысокие горы, и над всем этим глубоким куполом опрокинулось чистое голубое северное небо, едва тронутое, как серебряною пеной, белыми облачками. Как живые, встали предо мной картины и сцены далекого Урала, бесконечного леса, зеленых гор, привольной жизни старателей… Вспомнил я палаустный балаган Саввы Евстигнеича на берегу Балагурихи, Василису Мироновну и светлую душу Калина Калиныча. Как в тумане, пришел я на квартиру и решил, что завтра же уезжаю из Петербурга, Живо промелькнула предо мной дорога от Петербурга до Перми. Москва, Нижний, Казань остались назади, и с парохода я перешел прямо на вокзал недавно открытой Уральской железной дороги, чистенький и свеженький, как только что снесенное яичко. После загрязненных вокзалов Николаевской и Нижегородской дорог новое произведение Губонина и К® произвело на меня приятное впечатление, особенно при воспоминаниях той муки, какую приходилось выносить каждый раз, переваливая через Урал по блаженной памяти сибирскому тракту. Пестрая толпа публики сновала по платформе. Попыхивая клубами темного дыма и рассыпая искры, двинулся локомотив по новой дороге; я долго сидел у окна и любовался еще незнакомыми мне видами, которые мелькали по сторонам. Дорога проходила по широкой низменности, заросшей глухим...

5. Нужно поощрять искусство (старая орфография). Глава V

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: "живу въ собственномъ флигеле съ мезониномъ". Квартира доктора Куваева находилась недалеко отъ театра, где главная улица делала поворотъ къ реке Бужоёмке. Снаружи это было одноэтажное бревенчатое зданiе, точно присевшее къ земле; въ отворенныя ворота можно было видеть широкiй дворъ, службы и привязанную къ столбу собственную лошадь. Небольшой подъездъ съ дверью, обитой клеенкой и медной дощечкой: "Николай Григорьевичъ Куваевъ, врачъ", велъ въ полутемную переднюю, где посетителей встречалъ отставной солдатъ Егоръ, "отвечавшiй за кучера". Изъ передней дверь вела въ светлую прiемную съ мягкой триповой мебелью, цветами и фотографiями на стене. Здесь докторъ принималъ своихъ пацiентовъ, расхаживая изъ угла въ уголъ. Вторая дверь вела въ кабинетъ и спальню, а третья въ столовую и две заднiя комнаты, стоявшiя пустыми. Въ нихъ хозяинъ собирался устроить лабораторiю и препаровочную, но все руки какъ-то не доходили. Кухня помещалась внизу. Для холостого одинокаго человека такая квартира была, пожалуй, велика, но въ Бужоёме не было, во-первыхъ, удобныхъ квартиръ вообще, а во-вторыхъ, туда еще не проникла та дороговизна, которую привозятъ съ собой поезда железныхъ дорогъ и пароходы. Существуетъ мненiе, что обстановка характеризуетъ своего хозяина, но по этой мерке мы затруднились бы сказать о докторе Куваеве что-нибудь определенное, потому что его квартира ничего особеннаго не представляла. Самымъ живымъ местомъ являлся кабинетъ, но и тутъ, кроме медицинскихъ книгъ и фотографiй актрисъ, решительно ничего не было. На окне валялись какiе-то мудреные хирургическiе инструменты, газеты для удобства складывались на кресло-качалку, на письменномъ столе красовались самыя...