Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "У"

1. Золото. Часть третья. Глава V

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: списывать хищническое золото. Кишкин бился на своей Сиротке до последней крайности, пока можно было работать, но с первым снегом должен был отступить: не брала сила. От летней работы у него оставалось около ста рублей, но на них далеко не уедешь. Попробовал Кишкин обратиться опять к своему доброхоту, секретарю Каблукову, но получил суровый отказ. – Жирно будет, пожалуй, подавишься… – Да ведь дело-то верное, Илья Федотыч!.. Вот только бы теплушку-казарму поставить… Вернее смерти. На золотник вышли бы. [3] – Ладно, рассказывай… Слыхали мы про ваши золотники. Все вы рехнулись с этой Кедровской дачей… – Так и не дашь? – И сам не дам и другому закажу, чтобы не давал. – Ирод ты после этого… Своей пользы не понимаешь! У Ястребова есть заявка на Мутяшке, верстах в десяти от моего прииска… Болотинка в берег ушла, ну, он пошурфовал и бросил. Знаки попадали, а настоящего ничего нет. Как-то встречаю его, разговорились, а он мне: «Бери хоть даром болотину-то…» А я все к ней приглядывался еще с лета: приличное местечко. В том роде, как тогда на Фотьянке. Так вот какое дело выпадает, а ты: «жирно будет». Своего счастья не понимаешь. Вторая Фотьянка будет, уж ты поверь моему слову… Это предложение рассмешило сердитого секретаря до слез. – Так своего счастья не понимаю? Ах вы, шуты гороховые… Вторая Фотьянка… ха-ха… Попадешь ты в сумасшедшую больницу, Андрошка… Лягушек в болоте давить, а он богатства ищет. Нет, ты святого на грех наведешь. Посмеялся секретарь Каблуков над «вновь представленным» золотопромышленником, а денег все-таки не дал. Знаменитое дело по доносу Кишкина запало где-то в дебрях канцелярской волокиты, потому что ушло на...

2. Золото. Часть пятая. Глава II

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: я не знаю… – Не отдаст он тебе, жила собачья. Вот попомни мое слово… Как он меня срамил-то восетта, мамынька: «Ты, грит, с уздой-то за чужим золотом не ходи…» Ведь это что же такое? Ястребов вон сидит в остроге так и меня в пристяжки к нему запречь можно эк-ту. – А ты сколько фунтов Ястребову-то стравил? – язвила баушка Лукерья. – Ловко он тебя тогда обезживотил. – Мамынька, не поминай… Нож это мне самое дело. Тяжеленько досталось мое-то золото Ястребову, да и мне не легче… – Дураком ты себя оказал, и больше ничего… Пошутил с тобой тогда Ястребов-то, а ты и его и себя утопил. – Медведь тоже с кобылой шутил, так одна грива осталась… Большому черту большая и яма, а вот ты Кишкину подражаешь для какой такой модели?.. Пусть только приедет, так я ему ноги повыдергаю. А денег он тебе не отдаст… – Не твоя печаль… Ты сходи к Ястребову в острог, да и спроси про свои-то капиталы, а о моих деньгах и собаки не лают. – Ах, мамынька… – Два года ходил с уздой своей по промыслам, да сразу все и профукал… А еще мужик называешься! Не тебе, видно, мои-то деньги считать… Эти ядовитые обидные разговоры повторялись при каждой встрече, причем ожесточение обеих сторон доходило до ругани, а раз баушка Лукерья бегала даже в волость жаловаться на непокорного сына. Волостные старички опять призвали Петра Васильича и сделали ему внушение. – Ты смотри, кривой черт… Тогда на Ястребова лез собакой, а теперь мать донимаешь, изъедуга. Мы тебя выучим, как родителев почитать должон… Будет тебе богатого показывать!.. Петр Васильич сгоряча нагрубил старикам и попал в холодную… Он здесь только опомнился, что опять свалял дурака. Дело было совсем не в том, что он ссорился с матерью, ...

3. Горой

Входимость: 1. Размер: 36кб.

Часть текста: до Нижняго по железной дороге, а отъ Нижняго - на пароходе. Все шло отлично, и черезъ пять дней я былъ въ Перми. Итакъ, я въ Перми съ восемью рублями въ кармане, а нужно еще сделать на лошадяхъ больше трехсотъ верстъ, притомъ приходилось ехать или убiйственнымъ сибирскимъ трактомъ на Екатеринбургъ, или еще более убiйственнымъ гороблагодатскимъ на Тагилъ. Первый путь былъ для меня длиннее, но можно было скорее найти компаньона; второй - короче, но приходилось ждать компаньона. Получалось что-то въ роде сказочной "розстани", где расходились три пути-дороги: по первой поедешь - самъ будешь сытъ, конь голоденъ, по второй поедешь - конь сытъ, самъ голоденъ, и т. д. Съ восемью рублями въ кармане далеко не ускачешь, и мне пришлось прождать въ Перми целыхъ восемь дней, вероятно, по числу рублей, пока выискался попутчикъ. Погода стояла отличная. Отъ Перми до Кыновскаго завода считается около 200 верстъ, и мы проехали этотъ конецъ ровно въ сутки. Въ Кыну намъ приходилось разстаться,-- мой попутчикъ долженъ былъ ехать гороблагодатскимъ трактомъ дальше, къ Тагилу, а я предпочелъ отправиться "горой", т. -е. вверхъ по р. Чусовой. Мне случалось тутъ ездить не разъ, и я всегда съ особеннымъ удовольствiемъ делалъ этотъ перевалъ верхомъ по бурлацкимъ тропамъ, такъ какъ тутъ на разстоянiи семидесяти верстъ пути до самой Межевой Утки, где была тогда демидовская пристань, не встретишь ни одного колеса. Это замечательно дикiй и глухой уголокъ, оставшiйся какъ-то въ стороне отъ всякой цивилизацiи,-- и теперь тамъ нетъ колесныхъ дорогъ. Уральская железная дорога окончательно убила эту позабытую Богомъ и людьми сторону, потому что прежде она оживала хоть на время навигацiи, когда по реке Чусовой съ ранней весны до поздней осени сплавлялись заводскiе и купеческiе караваны, а нынче грузы идутъ железнымъ путемъ. Поверье, что если разъ не повезетъ, такъ не будетъ счастья до самаго конца, оправдалось на мне самымъ...

4. Любовь куклы (старая орфография). Глава II

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: женскимъ почеркомъ было написано: Михаилу Петровичу Половецкому. Онъ поднялъ его, пробежалъ лежавшее въ немъ письмо, разорвалъ и бросилъ въ воду. - Михаилъ Петровичъ Половецкiй... - повторилъ онъ про себя свое имя и горько улыбнулся. - Нетъ больше Михаила Петровича... Онъ мысленно еще разъ перечиталъ строки брошеннаго женскаго письма, где каждая буква лгала... Да, ложь и ложь, безконечная женская ложь, тонкая, какъ паутина, и, какъ паутина, льнущая ко всему. А онъ такъ хорошо чувствовалъ себя именно потому, что ушелъ отъ этой лжи и переживалъ блаженное ощущенiе свободы, какъ больной, который всталъ съ постели. Будетъ, довольно... Прошлое умерло. - Да, хорошо... - подумалъ вслухъ Половецкiй, глядя на убегавшiй берегъ реки. - Хорошо потому, что ничего не нужно. Ни сама р. Камчужная, ни ея берега никакихъ особенныхъ красотъ не представляли, но Половецкому все теперь казалось въ какомъ-то особенномъ освещенiи, точно онъ виделъ эту бледную красками и линiями русскую северную природу въ первый разъ. Да, онъ любовался красотами Капри, венецiанскихъ лагунъ, альпiйскихъ ледниковъ, прибоемъ Атлантическаго океана, а своей родной природы не существовало. А ведь она чудно хороша, если хорошенько всмотреться, она - широкiй масштабъ, по которому выстроилась русская душа. Что можетъ быть лучше этихъ бледныхъ акварельныхъ тоновъ северной зелени, этихъ мягкихъ, ласкающихъ линiй и контуровъ, этого бледно-голубого неба? О, какъ онъ отлично все это понималъ и чувствовалъ, и любилъ именно сейчасъ... Ему делалось даже жаль ехавшихъ въ первомъ классе пассажировъ, которые такъ равнодушно относились къ окружавшему ихъ пейзажу. Это созерцательное настроенiе было прервано громкимъ хохотомъ Егорушки, который хлопалъ себя по ляжкамъ и раскачивался всемъ корпусомъ. - Да не...

5. Охонины брови. Часть первая. Глава IV

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: лохмотьях, через которые видно было покрытое багровыми рубцами и незажившими свежими ранами тело, а лицо такое молодое да сердитое. Когда Белоус бросился на воеводу, Охоня закрыла лицо руками и покорно ждала, как он ударит ее железным прутом, ей так и казалось, что сейчас смерть. Не теперь, так потом убьет, коли пообещал… Ухаживая на монастырском подворье за отцом, Охоня все время думала о Белоусе и вздрагивала от малейшего шороха. И теперь дорогой она все боялась, хотя не говорила отцу ни слова. Дорога в монастырь наполовину шла лесом. Ехать ночью, пожалуй, было и опасно, если бы не гнала крайняя нужда. Арефа поглядывал все время по сторонам и говорил несколько раз: — Ну, чего с нас взять, Охоня, ежели разбойные люди подвернутся? — Ничего у нас нет, батя, — соглашалась Охоня. — Поп Мирон вон не боится… А на него грозились, потому как он с собой деньги возит. — Попа-то Мирона не скоро возьмешь, — смеялся Арефа. — Он сам кого бы не освежевал. Вон какой он проворнящий поп… Как-то по зиме он вез на своей кобыле бревно из монастырского лесу, ну, кобыла и завязла в снегу, а поп Мирон вместе с бревном ее выволок. Этакого-то зверя не скоро возьмешь. Да и Герасим с ним тоже охулки на руку не положит, даром што иноческий чин хочет принять. Два медведя, одним словом. Ночь застала путников на полдороге, где кончался лес и начинались отобранные от монастыря угодья. Арефа вздохнул свободнее: все же не так жутко в чистом поле, где больше орда баловалась. Теперь орда отогнана с линии далеко, и уже года два, как о ней не было ни слуху ни духу. Обрадовался Арефа, да только рано: не успела телега отъехать и пяти верст, как у речки выскочили четверо и остановили ее. — Стой!.. Кто жив человек едет? Двое ухватили лошадь, а двое приступили к телеге. — Обознались, други милые, — ответил Арефа....